Теперь церковь освещал только бледный свет зимней луны, который с большим трудом просачивался сквозь цветные витражи.
– Вы совершите ошибку, брат, – сказал Франсуа.
Придав возможно большую правдоподобность нагромождению пустых бутылок и грязных тарелок на столе, он соорудил себе подушку из салфеток и простыню из скатерти, улегся на пол бок о бок с Горанфло и заснул.
– Превосходно перевязали, просто превосходно, милостивый государь, сегодня утром рана почти закрылась и стала розовой.
– Да, сударь, – ответил он, – мы приедем, хотя вы совсем не заслуживаете подобного доказательства нашей благосклонности.
– А что, если, – продолжала она шепотом, показывая глазами на ставни, закрывающие окна, – а что, если…