– Маменька, помилосердуйте! Где же я вас оскорбляю?
Но дядя не в состоянии был отвечать: он смотрел на Фому испуганный и уничтоженный, раскрыв рот, с выкатившимися глазами.
Он пожал мне руку и поспешно вышел. Нечего было делать, пришлось опять отправляться с Гаврилой.
– Непременно убьет! – подхватил Бахчеев, – да еще и дождиком потом смочит.
– Позвольте вас спросить, полковник: долго вы будете рассказывать вашу историю? – перебил Фома.
–Гм!.. Я так и думал. Ну, Илюша, что ж дальше? Прекрасно, превосходно!