Они зашагали по тропинке меж прибрежных валунов. Вода плескалась у камней, вспыхивала пятнами, солнечные тени сплетались на разноцветной гальке отмели, и речное дно вдруг напомнило князю лучезарные смальтовые мозаики киевской Софии, которые так завораживали его в детстве.
Свистнув и тем выразив свое презрение, Качаим поехал прочь.
Миновала неделя, другая. Менялись дозорные. И с третьим караулом Вольга получил весточку.
— Вой! Вой! — вскочив на ноги, старик плюнул через ров. — Чтоб тебя удар треснул! Чума на тебя, раз ты мужу, коему перед святым алтарем клялась, погибели желаешь!.. Как отобью крепость — власяницу на тебя напялю, в монастырь сошлю, чтоб тебя, густомясую, до гроба там на хлебе и воде мордовали!..
Три здоровенных детины появились за спиной старика.
Полюд протолкался к Мише и сел рядом с ним на пол, обняв его рукой и привалившись к стене.