— Она… выживет? — наконец хрипло спросил он.
Когда княгиня вернулась, Вольга лежал на нартах ничком, съежившись, потеряв силы и надежду, только сипло, прерывисто подвывал. В лесу трещали сучьями Калина и князь, тюкали топоры. Княгиня вдруг повернула Вольгу лицом к небу и усадила, словно переломив пополам, с какой-то быстрой, неженской силой. Вольга видел только ее бледные скулы и черные провалы глазниц. Княгиня протянула руку и положила ладонь Вольге на лоб.
Вывалился на край обтаявшей елани и застрял от страха на месте. Посреди поляны высоко горели костры, и рядом с ними сидел на корточках седой длинноволосый слепой старик-сказитель, играл на длинной дудке-чипсане. А меж костров, то растворяясь в огненных струях, то вылепляясь вновь, извиваясь, распустив волосы, танцевала нагая женщина — Чертовка. И перед ней на задних лапах стоял медведь, переваливаясь с боку на бок, задрав к небу острую морду — тоже танцевал.
— Помолчи, боярин! — зло одернул его Нелидов. Пемдан даже не глянул на Вострово.
Войско миновало устье Улса, по которому ушел к Вагильскому туману отряд князя Васьки, и продолжало подниматься вверх по Вишере мимо лесов и утесов к устью Велса. От Калины и Бурмота Михаил узнал, что они идут по древнему караванному пути, заброшеному за несколько веков до битвы при Чулмандоре. Велс горбатился подо льдом замерзшими порогами, вмороженными буреломами. Идти стало труднее.
Начинался туман. Туманами вогулы называли огромные — в десятки верст длиной и шириной — озера, образованные разлившимися по тайге реками. Они были очень мелководны. В дожди вода тумана могла подняться путнику до шеи, в ведро туман превращался в болото. Ни пройти, ни проехать, ни проплыть. Ни Пермь Великая Камская, ни Пермь Старая Вычегодская, ни Юг, Сухона и Двина таких разливов не знали, поэтому князь Васька, Охрим и Семка-Дура даже не представляли, в какую петлю они сунули головы.