— Помолчи, боярин! — зло одернул его Нелидов. Пемдан даже не глянул на Вострово.
Войско миновало устье Улса, по которому ушел к Вагильскому туману отряд князя Васьки, и продолжало подниматься вверх по Вишере мимо лесов и утесов к устью Велса. От Калины и Бурмота Михаил узнал, что они идут по древнему караванному пути, заброшеному за несколько веков до битвы при Чулмандоре. Велс горбатился подо льдом замерзшими порогами, вмороженными буреломами. Идти стало труднее.
Начинался туман. Туманами вогулы называли огромные — в десятки верст длиной и шириной — озера, образованные разлившимися по тайге реками. Они были очень мелководны. В дожди вода тумана могла подняться путнику до шеи, в ведро туман превращался в болото. Ни пройти, ни проехать, ни проплыть. Ни Пермь Великая Камская, ни Пермь Старая Вычегодская, ни Юг, Сухона и Двина таких разливов не знали, поэтому князь Васька, Охрим и Семка-Дура даже не представляли, в какую петлю они сунули головы.
— Не приму, шаман. Не твой кудесник в меня душу вдохнул, не ему мной и править.
Целая толпа высыпала к переправе из острожка и городища Чердыни. Михаил плыл через Колву, стоя на носу передней барки. Он держал хоругвь, тяжело качавшуюся на ветру. По алому полю серебряный медведь нес на спине книгу и крест.
На другой день после торга войско князя Михаила вышло в обратный путь, оставив вогулам разоренный Пелым. Михаил предчувствовал, что обратный путь будет куда труднее, чем путь вперед. Пелым щедро расплатился хабаром, но вот съестным в нем разжиться не удалось. Запасы сгорели во время приступа. И еще не хватало оленей, слишком велик стал обоз, отягощенный ранеными и добычей.