Он вышел в холл, огляделся: Тони у сувенирного киоска беседовал с какой-то девочкой в униформе. Андрис помахал ему рукой — Тони увидел его и кивнул. Андрис пошел к выходу. Неподалеку от двери стояли кресла, там сидели люди — он не присматривался, кто.
Леопольд сейчас придет. С минуты на минуту. Садитесь, господа.
— Да. Рано утром. Я сразу приду, прямо с вокзала.
На Андриса уставился широкий зрачок, окруженный кроваво-красной вспухшей склерой. — Хорошо, что…— Он задохнулся.
Джаллав посмотрел на Малигнана, на своего визави, сделал ход.
Нельзя попадать к своим — это трибунал и дисбат. То, что рассказывали о дисбате, было страшнее всего. Нельзя попадать к местным афганцам: из страха и из корысти выдадут, продадут за деньги или поменяют на цинку патронов или на бензин. Такое уже бывало — правда, решали все, не вынося сор из избы. Трудно сказать, было ли это лучше дисбата. А нужно, держась караванной тропы, пройти километров сто на юг и там попробовать сдаться тем, которые приходят из Пакистана. Шанс выжить — один на миллион.