— Значит ли это… — она запнулась, — значит ли это, что я вам неприятна?
— Привет! Где остановились? Идем есть мороженое! Едем куда-нибудь в моей гондоле!
Он тоже обнял ее, прижался, как малое дитя, от его слез у нее насквозь промокли фартук и ситцевая бледно-голубая блузка. Он выплакивал свое горе.
— Уверен! Это и есть сердце старой Англии, и я его сберегу в целости-сохранности.
Он посмотрел вниз — среди ярко-рыжих волос голубели звезд очки незабудок.
Он сидел обнаженный на постели, повесив голову; не способный соображать.