Я помолчал, формулируя свой вопрос. Многоликий терпеливо ждал.
Было очень похоже на то, что у меня получилось задуманное.
– А что ж это отец мальчишки не вмешался?
– А давай я попробую тебе помочь… – неожиданно предложил Данила.
Справа от нас, на противоположном конце поляны, представлявшем собой поросший густой низенькой травой пригорок, сидел огромный, совершенно белый волк. Его мощное туловище, слегка наклоненное вперед, и здоровенная голова с большими, широко расставленными острыми ушами были совершенно неподвижны, являя собой исполинскую скульптуру, словно вырезанную из белого мрамора. Сначала я не понял, что меня так смутило в облике этого монстра, и лишь спустя мгновение я осознал, что в его крутой белоснежный лоб были врезаны две пары глаз, пылавших алым пламенем. Четырехглазый волк-альбинос с напряженным вниманием следил за тем, как его стая, состоявшая из полутора десятков крупных темно-серых хищников, сжимала смертельную удавку вокруг обреченных гномов. Правда, эти малыши еще вполне могли огрызаться, о чем свидетельствовали два неподвижных серых тела, валявшихся в пределах досягаемости их секир, густо окрашенных кровью.
Мы поели, причем наш инвалид умял свою порцию первым. Вечер понемногу переходил в ночь. Над поляной, где мы расположились, висела спокойная тишина, озаряемая зажигающимися звездами. Данила небольшими глотками потягивал сок, который действительно ему очень понравился. Кот, прижмурив свои глаза, лежал рядом с ним.