– Не-а. Помнишь, я джинсы порвал. На заборе. Мне мама ночью говорила, чтобы я с Димкой не ходил на стройку, а я забыл. Только когда на заборе повис, вспомнил… – Он горестно вздохнул, вспомнив свои любимые джинсы.
– Галл, немедленно убери свою шпагу. Если ты не прекратишь, я приму командование отрядом, а тебя отошлю назад одного. И ты расскажешь Многоликому, почему явился в замок без его сына!
– Так, может, мне поговорить с нашим гостем. – Старичок снова засучил ручками. – Я у него аккуратно спрошу…
Я выполз на пол камеры, поднялся на ноги и, оглядевшись, направился к соломе. Наклонившись над ней, я сразу понял, что там кто-то есть. Опустившись на колени, я начал отгребать солому, а сзади меня сразу засопели гномьи носы. Под соломой, на рваной рогожке, лицом вниз, лежал маленький мальчик. Он был без ботинок, курточка и штанишки, одетые на нем, были сильно порваны, и сквозь прорехи виднелось исхудавшее тельце. Мальчик не то спал, не то был без сознания. Я осторожно подсунул под него руки и перевернул. Мои руки дрогнули. Мальчишка был точной копией Данилки!
Мы уселись на травку передохнуть и огляделись по сторонам. Вокруг нас шумела тайга. Столетние ели вымахнули свои верхушки к небу, цепляясь за плывущие над ними облака. В их тени густо разросся подлесок, состоявший из ольхи, тонких осин, рябин, кустов орешника и бузины. Да, это была родная тайга, так что мы могли надеяться, что вышли где-то в России. Если только это не была Канада. Я сам там не был, но говорят, что их тайга очень похожа на нашу.
Мы тоже остановились перед волшебным деревом – иначе нельзя, дороги не будет, – и угрюмый майор повязал тонкую веточку специально, похоже, заготовленной узкой ленточкой. А через минуту колеса нашего громыхающего «уаза» принялись снова разматывать покорную ленту дороги.