Демон кинул мне на ладонь маленькую красную пилюлю стимулятора.
В ответ демон дернул плечом, настолько вяло и неопределенно, что трактовать сей жест можно было как заблагорассудится. Например, отстаньте от меня, мне все надоело! Честное слово, я никогда еще не видел Гамигина в столь ужасном состоянии. Еще немного, и я бы принялся звонить в службу спасения — помогите, любезные, демон концы отдает! Но тут в комнате снова появилась Лоя, едва взглянув на которую, я сразу понял, что все совсем не так плохо, как мне представлялось.
Я провел руками по волосам, тряхнул головой и потопал в спальню. Завтрашний день обещал быть не из легких.
Мы проходили неподалеку от скамейки, на которой бродяги распивали одеколон. Третий куда-то пропал, и теперь их осталось двое. Один мирно спал, сложив руки на животе и уткнувшись носом в намотанный на шею шарф. Другой крутил головой по сторонам и то и дело возбужденно взмахивал руками. Бродяга находился в той стадии опьянения, когда душа требует общения. Приятель же его, уже перешагнувший эту ступень, компанию составить не мог. Завидев нас с полковником, бродяга рывком поднялся на ноги и, неверно ступая, направился в нашу сторону.
— Понимаю, — неспешно, то бишь рассудительно, кивнул я. — И кто нас сегодня слушает?
Я бросил взгляд на Гамигина, чтобы убедиться, что демон не возражает против использования местоимения «нам».