В этот раз я присутствовал с самого начала церемонии и мог наблюдать за тем, как городской священник проводит какие-то ритуалы у тела Кина, скрещивает ему руки на груди и читает заунывные тексты на непонятном мне языке. Я в этот момент больше наблюдал не за его действиями, а рассматривал церквушку, которая оказалась довольно симпатичной. В тусклом пламени десятка свечей в потемневших от старости подсвечниках я рассматривал картины, развешанные по стенам. Иконами у меня их назвать язык не поворачивался. На них не было нарисовано никаких традиционных нимбов над головами персонажей, что повсеместно приняты у нас, как не было и Святой Троицы.