— Я переживу тебя, даже если придется идти до Вирджинии! — крикнул Гэррети в гневе. Он не помнил, чтобы так злился на кого-нибудь за свою жизнь.
— Пошел вон, пока я не оторвал тебе нос и не заставил съесть, — рявкнул тот. Баркович ретировался.
— Это запрещено, — сердито сказал Макфрис. — Их родные, должно быть, обили все пороги в Эскадроне.
— Не говори много, — предупредил Пирсон, — ты выматываешься.
Коммивояжер может пройти двадцать, школьник, играющий в футбол, — от двадцати пяти до двадцати восьми… Это за весь день, с утра до вечера.
Гэррети самому захотелось сырого гамбургера. Это лучше, чем шоколад и концентраты. Он вспомнил о своем печенье, но после Кэрли ему не очень-то хотелось есть. Как еще после этого он мог думать о своем гамбургере? Зрители, похоже, знали уже, что один из участников получил пропуск, иначе с чего бы они стали аплодировать еще сильнее? Аплодисменты трещали, как попкорн. Гэррети подумал о том, каково это быть застреленным перед целой толпой народа, — потом решил об этом не думать.