Гэррети думал о кровавом следе, оставленном теннисной туфлей Стеббинса. Он думал, оставлял ли Стеббинс еще такие следы, потом обругал себя, но не мог удержаться от этих мыслей. Он думал, было ли Кэрли больно. Думал, чувствовал Кэрли, как его тело распадается, или он просто был в одну секунду жив, а в следующую уже мертв. Конечно, думать об этом было страшно. Особенно было страшно сознавать, что без него, как и без Кэрли, мир будет все также кружиться в пустоте, равнодушный и ничего не знающий.