— Да! — Она оглядывается, краснея от огорчения. — Бекки, они же очень дорогие.
— Ну как, ты составила список вещей? — спрашивает она, затягиваясь.
— Насколько мне известно, да. Они арендовали почти весь второй этаж.
Пока Люк был в Нью-Йорке, я убеждала себя, что мы не общаемся, потому что далеко друг от друга. Но теперь он в Лондоне и до сих пор даже не позвонил, а это совсем другое дело. Теперь уж точно все кончено.
Я выхожу, расплачиваюсь с таксистом и, подгоняемая волнением и любопытством, направляюсь к массивной входной двери. Вместе со мной входит какая-то пожилая дама. Она шагает уверенно — явно знает дорогу, и я семеню за ней по коридору, ведущему во внутренний двор. Как только мы оказываемся в монастыре, меня охватывает благоговение, близкое к эйфории. Может, на меня так действует насыщенный благовониями воздух или органная музыка, но что-то со мной явно творится.
— Он рассказал мне о вашей стычке и спрашивал, не говорили ли вы чего-нибудь мне.