Нет, это нужно запретить. Нужно ввести правило, согласно которому люди, видевшие тебя в спортзале, никогда не должны встречаться с тобой за его пределами. Это слишком неловко.
— Что? — Я тупо гляжу на свое расфуфыренное отражение в зеркале. — Отложить? Но… почему? Вы не знаете, на какое время их перенесли?
— Конечно, вы, англичане, совершенно на нас не похожи, — задумчиво говорит Кент, когда я заканчиваю свой рассказ о том, как Дейв, наш оператор, пришел на работу, набравшись до положения риз, упал вместе с камерой и запечатлел, как Эмма ковыряется в носу. Вот была потеха. Знаете, я никак не могу перестать смеяться, стоит только вспомнить об этом случае.
— Все нормально, — шепчу я с заговорщицким видом. — Теперь вы можете мне ее отдать, Люк уже ушел.
Наконец машина останавливается, мы выходим и оказываемся в самом огромном и самом шикарном вестибюле, который мне только доводилось видеть, — со швейцаром в ливрее и зеркалами. В позолоченном лифте мы поднимаемся на бог знает какой этаж, нас сопровождает человек в форменной фуражке. И вот мы в апартаментах. Никогда, да-да, никогда в жизни я не видела ничего подобного.
— Привет, Бекки! — Я испуганно вздрагиваю. В дверях стоит заспанная Сьюзи, на ней старая пижама. — Что это ты делаешь? — любопытничает подруга.