— Всем должно быть стыдно перед ним, Солди, он не виноват в своей болезни. У нас нет доказательств заговора.
— Хай. — Его губы снова раздвинулись, обнажая выступающие зубы. — Карма, понимаете?
— Ты, — откликнулась Марико и немедленно перешла на португальский, с той же серьезностью, что и в прошлую ночь: — Извините, пожалуйста, но давайте не будем сегодня говорить на латыни, Анджин-сан, сегодня латынь не подходит — она не может служить тем целям, для которых мы ею пользуемся, правда?
— Торанага считает, что покушение прошлой ночью было сделано на англичанина, а не на него. Он также говорит, что было другое покушение в тюрьме, — Алвито не сводил глаз с солдата.
— Не бойся, Марико, моя любимая, все будет хорошо…
Он поведал команде о своих приключениях, но не о том, что стал самураем и хатамото, или о том, что он один из любимчиков Торанаги, или о Фудзико. И о Марико тоже. И что они должны будут пристать в Нагасаки и штурмом брать Черный Корабль, и что он будет командовать самураями… «Это можно сделать позднее. — сказал он себе устало. — Как и все остальное. Смогу ли я когда-нибудь рассказать им о Марико-сан?»