– Это неправда. Не старайтесь становиться похожим на остальных.
В классе уже никого не оказалось. На парте Вольфа одиноко валялся выпотрошенный и перевернутый портфель. По проходу веером разбросаны книжки и тетрадки. На каждой обложке нарисована свастика. Синими и фиолетовыми чернилами. Шерстобитову кто-то помогал.
Особенно нравилось наблюдать за Пастуховым – еще молодым, но абсолютно лысым парнем. Говорили, что в детстве пьяный отец запер его в темной каморке и стал точить топор, пригрозив через час порубить на куски. Наверное, угроза была вполне реальной: волосы с головы сына исчезли после этого навсегда.
Псин Псиныч протянул руку, чтобы ткнуть пальцем в упрямый лоб, но Вольф отдернул голову, слегка ударив по учительской ладони.
Но удовольствие портил Вольф, который продолжал отжиматься, как заведенный, пока не выдыхал натужно: «Сто!» – и только тогда перекатывался на спину, раскинув онемевшие руки. Но сержант не давал ему отдохнуть.
– Какой Александр Иванович? – вскинулся отец.