Внутри лежала она. Продолговатая, гладкая, синяя, в текстолитовой оплетке. Цилиндрический корпус с головной конусообразной частью резко сужался ближе к центру, переходя в хвостовое оперение из четырех стабилизаторов, перехваченных на конце двойным обручем.
– Да упаси боже. Ничего такого мне и в голову не пришло, – соврал Стас.
Самоуверенный ловелас согнулся пополам и с греющим душу хрустом отгрыз от столешницы изрядный кусок, оставив снаружи пять гнилых пеньков, которые раньше, источая зловоние, мирно покоились в ротовой полости, после чего расслабленно сполз на пол.
– Ну все, – махнул рукой Буров. – Давай уже уматывай, дышать в кабинете нечем.
– Ладно. – Стас вздохнул, скинул свою дырявую разгрузку и облачился в новое модное изделие, что ни в воде не тонет, ни в огне не горит.
Стас быстро заморгал левым глазом, пытаясь смахнуть каплю холодного пота, упавшую с брови. Соленая влага растеклась по ресницам и жгучей росой опалила слизистую. Веки сами собой плотно сомкнулись, а открывшись, продемонстрировали глазам мутноватую, слегка плавающую, но от того не менее приятную картину с двумя удаляющимися спинами, украшенными с правого плеча автоматными прикладами. Стас облегченно вздохнул, но торопиться не стал, решив для верности минут пять отлежаться.