– Здорово, Немец! – возбужденно выкрикнул Ромашов и, не удержавшись, взглянул на Бычка – понял ли тот сигнал. Тот сигнал понял, и стоящие поодаль в ожидании зрелища школьники поняли – сценарий-то стандартный: сейчас Бычок отзовет Вольфа в сторону, скорей всего в темноватый и пустынный двор, следом подтянутся остальные и «замесят» обреченную жертву. Погодин потом рассказывал, что у него даже мороз прошел по коже.
– Раскатов пару раз в месяц адъютанта присылает за розами.
Володя почувствовал, что происходит что-то непоправимое и это непоправимое связано с ним. Стало горько и страшно, к горлу подкатил комок. Он вышел в высокий, гулкий, пахнущий мочой туалет и, дернув тяжелую фаянсовую ручку на свисающей из бачка цепи, разрыдался под шум сбегающей воды. Он сдергивал несколько раз, но бачок наполнялся медленно, к тому же в дверь стал стучать одноногий инвалид Фомичев, поэтому выплакаться так и не удалось. Умывшись, он вернулся в комнату и залез под одеяло, мечтая о том, что когда-нибудь у него будет место, в котором можно уединиться – хотя бы такой же туалет, но только не коммунальный, а свой, потому что человеку иногда необходимо остаться наедине с самим собой, а сделать это в густонаселенной квартире практически невозможно.
– Бокс в жизни пригодится, – серьезно кивнул Александр Иванович. – А от пистолетов держись подальше, от них одни неприятности. Немного подрастешь, я тебе кой-какие приемчики покажу. Надо уметь за себя постоять. И за Родину, если придется!
– Ты что, стой! – крикнул Волк, понимая, что ничего не изменит.
На потертом деревянном столе стоят каска «Сфера» и тяжелый титановый бронежилет четвертого класса защиты.