– А кто запретит! И кстати, ты знаешь, что я сам немец?!
Дневальный щелкнул выключателем, казарма провалилась во тьму. Только у тумбочки дневального горел желтый плафон, да в противоположном конце, над запасным выходом тускло светила аварийная лампочка.
Но дом Председателя Президиума Верховного Совета Узбекистана товарища Нигматулина этим правилам не подчинялся. Собственно, не дом, а беломраморный дворец, он возвышался на три этажа в глубине тенистого сада. По аккуратным дорожкам бродили павлины, а перед входной лестницей били струи фонтана.
– Сдай чуть назад и выверни влево, – скомандовал сидящий рядом с ним капитан Лазаренко – здоровенный мужик с ногами сорок пятого размера, огромными ладонями, крупной, как узбекская дыня, головой и резкими, грубо вылепленными чертами лица... В группе он был старшим не только по должности, но и по возрасту – уже при Волке отметил тридцать третий день рождения.
Волк понимал, что поддаваться этой тактике нельзя, поэтому он зашел в первый попавшийся подъезд, надеясь в подвале пересидеть облаву. Но дверь в подвал оказалась заперта, а когда он двинулся на чердак, то на площадке второго этажа нос к носу столкнулся с молоденьким милицейским лейтенантом.
Беспокойные белесые глаза обшаривали где-то виденное лицо, тонкий хрящеватый нос шевелился от азарта погони.