– А правда, что вас вместо Чучканова назначили? – осмелел Вольф.
Сестра сделала шаг назад. Потом еще один. Потом повернулась и побежала к хибаре.
– Хоть рот водкой прополощи, – посоветовал Рогаль. – Да лицо оботри. Чего это все сразу на тебя ополчились? И Семенов и ребята?
Они увели «сынков», а Волк вернулся за свой столик. Настроение было испорчено.
Они спустились в уютный полумрак бара. Бармен Гриша – двадцатидвухлетний пассивный гомосексуалист и пособник фарцовщиков, приветливо улыбнулся первым посетителям, почтительно принял заказ и мгновенно принес мельхиоровые вазочки с разноцветными шариками мороженого и крохотные чашечки густого, с пенкой кофе. Импортные сигареты, виски и джин продавались только за валюту, мороженое, фрукты, кофе и шоколад можно было приобрести за наши деньги. На все время дежурства Волку выделялось три рубля, была еще своя трешка – в принципе нормальная сумма, но на угощение красивой девушки явно не рассчитанная.
У четвертого соседа по комнате круглое лицо, веселая улыбка и холодные глаза. Через много лет они выцветут и станут такими же, как у Ламова.