– Есть, товарищ комбриг! – особист приложил руку к козырьку.
– Я от Петра Ивановича, – нутряным голосом сообщает Волк. На нем очки в массивной оправе, дешевый костюм, застиранная белая рубашка и одолженный у Клима галстук, который то и дело норовит свернуться в трубочку. Но Владимир Семенович радужно улыбается. Имя замначальника городского треста ресторанов производит на администратора такой же эффект, как на швейцара его собственное.
Барин произнес тост, все чокнулись. Волк сделал снимок. Японская микрокамера пряталась под пиджаком, объектив в виде пуговицы сквозь прорезь выглядывал наружу. Манипулятор находился в левом рукаве, незаметно шевеля пальцами, можно было управлять и фотоаппаратом, и остронаправленным микрофоном в виде галстучной заколки, и крошечным магнитофоном, и приемопередающим устройством.
– Жили... Не всегда жили, только когда дома кушать нечего... Я им как отец был... И семьям помогал...
Волк вертел в руках почти опустошенную серебряную фляжку с затейливым резным узором. По телу разливалось блаженное тепло и спокойствие. Он выбрался из ада живым!
– Загипнотизировали его! – прошипел Фильков. – Переорал – так и скажи! Все переорали...