– Я салага, бритый гусь, – раздавался сзади монотонный голос Вишнякова и смех «стариков». Присяга продолжалась.
– Спасибо, – прочувствованно сказал Волк. Следователь казался ему сухарем, педантом-крючкотвором, а сейчас он сделал жест, перечеркивающий эти представления. Раздавая подлежащее конфискации имущество, он рисковал карьерой. А может быть, и чем-то большим.
– Сидеть тихо! Я вас всех троих вмиг сделаю, если что! Прям здесь! Ясно?!
– Ладно, можете идти. С ним я сама разберусь. Оскорбленный Константин Константинович с гордо поднятой головой вышел из кабинета и даже прикрыл дверь чуть громче, чем допускает почтительность к начальству. Директриса перевела взгляд на красную шею мальчика.
– Не допускай ошибок, сынок. Имей в виду, они только этого и ждут...
Но когда Лазаренко шагнул через порог, он увидел, что все столы пусты, а в углу комнаты стоит начальник внутренней контрразведки полковник Соколов, призванный разоблачать врагов в своем ведомстве.