– Нет, дурачок, – сказала Маркиза. – Они никому никогда не мстят.
– В Москву нельзя! Там радиация. Туда запрещено! Даже одинокая птица не пролетит над центром Москвы!
Она поглядела на меня, глаза у нее были грустные.
Мы ушли с газона и по длинной дорожке достигли бетонного куба.
Мы подошли к дому, сложенному из толстых бревен. Окна в нем были маленькие. Внутри, за прихожей, в которой стояли пустые кадки и ящики и пахло гнилой картошкой, была большая комната с низким потолком. У стены был камин. Такие, только побольше, делали в домах спонсоров. Возле камина на полу лежали звериные шкуры и шкурки ползунов. На них сидели люди – человек пять. Они встретили нас невнятными приветствиями. Лысый был здесь свой.
Оркестр в парке перестал играть, огоньки в домах гасли один за другим. Густав все не шел.