Собеседники были отделены от меня высокой кучей ржавого металлолома.
Я промолчал. Я не хотел спорить. Я знал, что если бы все повторилось, я бы поступил точно так же.
Хенрик посмотрел на наручные часы. Я никогда раньше не видел таких часов.
– Ах, господин Прупис ему сказали! – с издевкой в голосе повторил усач. Шрам на его лбу стал багровым. Быстрым, резким движением он ударил меня кулаком в щеку, и я, не ожидая такого нападения, упал на койку.
Мы разошлись по парам, и сначала я фехтовал с Гургеном, стараясь не задеть его меч, а потом нас переставили, и моим соперником стал Вова Батый. Батый, в отличие от Гургена, подсказывал мне некоторые приемы и не издевался над моей неловкостью и неумением. Гурген тоже не издевался, но молчал с каким-то немым осуждением.
– Что это? – спросил Сенечка. – Я никогда не видел.