– И она тебя не придавила? – спросил Батый наконец.
Тот взял кассету, и она исчезла в его лапе.
Быстро, снова на незнакомом мне языке, заговорил ползун.
– Потому что я никому не верю. И вам тоже не верю!
Я кинулся бежать к проходу, туда, где стоял, загораживая мне дорогу, трубящий слон.
Ползун это понимал и сказал, что и не хотел бы ехать в телеге, потому что его укачивает.