– Вы надолго сюда? – спросил я, делая вид, что не заметил жеста.
– Химическими, генетическими… Перед нами стояла труднейшая задача. Надо сказать, что ничего подобного нашей цивилизации еще не встречалось.
– Куда он вилкой тычет, а? Он что, копию захотел испакостить? А где я новую достану, я вас спрашиваю? Меня же без копий закроют!
Направо от дома широкая бетонная дорога вела к базе спонсоров, где трудился мой хозяин, туда бежать – все равно что добровольно отправиться на живодерню. Налево, к центру, магазинам и местам коллективного отдыха спонсоров, также нельзя. Оставался путь через задние дворы, по пустырю, к городской свалке, месту таинственному, отвратительному, которое руководители базы давно собираются ликвидировать и сделать там трек для гонок на бронетранспортерах, да вот никак не соберутся, за что их неоднократно критиковал в домашних беседах господин Яйблочко. Оттуда, со стороны свалки, порой доносятся волнами гадкие запахи, и тогда все у нас в городке закрывают окна и включают кондиционеры. На свалке, как я слышал, скрываются бандиты и бродяги. Порой там устраивают облавы и пойманных бродяг отвозят на живодерню, а если убежит любимец или произойдет кража, то на свалку обрушивается справедливый гнев спонсоров.
– Потому что жратва – не главное. Тебя любят – ты сытый, тебя разлюбили – то побьют плеткой, а то и отправят на живодерню.
– Не бойся, – сказал он. – Я тебя ликвидирую так, что ты этого не заметишь. И никто этого не заметит. Так что не беспокойся.