Сонный, неумытый, я выбегаю во двор. Петька ожидает меня у калитки. У него какой-то странный, встревоженный вид.
– Послушай! А я думаю, он все-таки удрал отсюда. Вот было бы здорово!
– Погоди, Степан, не стреляй, – громко, но совершенно спокойно приказал ездовому Полевой.
– Вот горе-то! – вздохнул красноармеец. – А я было нацелился начальника нашего к вам поставить…
– Манджура… – пробормотал я невнятно и, закрывая лицо рукой, сделал вид, что утираю слезы.
Отец с Омелюстым замерли на месте. Они прислушиваются. Теперь уже ясно, что это стучат в самый настоящий барабан. И вслед за барабанным треском из-за невысокой горки вдруг выплыло желто-голубое петлюровское знамя.