Обидной нам сперва показалась измена Маремухи и Сашки Бобыря, а потом мы бросили думать о них и еще крепче сдружились.
Но Котька и слушать не хотел. Он висел у меня на плечах и хрипел, как волк. Я видел, как свирепо отбивается от сыщиков наш атаман Куница. Он цепкий, увертливый парень, даром что худой. Его азарт поддал и мне силы. Я рванулся к дереву, но в это время Котька Григоренко неожиданно подставил мне подножку, и я полетел вниз головой на колючий щебень.
Сонный, неумытый, я выбегаю во двор. Петька ожидает меня у калитки. У него какой-то странный, встревоженный вид.
– Послушай! А я думаю, он все-таки удрал отсюда. Вот было бы здорово!
– Погоди, Степан, не стреляй, – громко, но совершенно спокойно приказал ездовому Полевой.
– Вот горе-то! – вздохнул красноармеец. – А я было нацелился начальника нашего к вам поставить…