– Черт знает что, – проворчал Бакстер. – Всякий раз у вас здесь я попадаюсь на эту рекламную удочку «ялтинского чуда». Нечто гипнотическое. Я в самом деле начинаю здесь как-то странно молодеть и даже думаю о женщинах. Это правда, что в «Ореанде» произошла та чеховская история? «Дама с собачкой» – так? Какая собачка у нее была – пекинес?
Марлен Михайлович закрыл папочку и некоторое время сидел, глядя на лживо-крокодиловую поверхность с оттиском трех римских цифр в углу – XXV.
Три фигуры в темных куртках с накинутыми на головы башлыками возникли в проеме ниши и закрыли своими внушительными плечами море.
Пик революционного биопсихологического сдвига позади. Сталин издыхает, это несомненно, вся наша страна стоит на грани нового, может быть, еще более таинственного, чем революция, исторического периода, уготованного пам Провидением. Забыть ли нам ничтожного Сталина? Нет, забыть нельзя, ибо и окончательно издохнув, он может победить.
– Сискинд. – Степанов хихикнул, хотя и видно было, что струхнул, что дьявольски боится пощечины, потому что не ответит на нее, не знает, как ведут себя здесь в этих случаях. – Анна Марковна Сискинд… ну что же вы, Марлен Мих…
– …русский режиссер… небесталанный, одаренный… мы бы, если бы… нy, помнишь эту штуку историческую о нашей родине… русский режиссер… задвинули на зады… сами знаете кто…