«Исследовать молекулярную структуру данного образца не представляется возможным – не хватает разрешающей способности приборов. Смените образец, либо проведите анализ атомарной структуры.»
– Молодой человек, – холодно сказал чужак, – эти проблемы должны волновать нас, а не вас. Проверяйте, время идет.
– Йовази, модуль шат-тсуров… – попрощался Йири-Йовази.
Бесполезно. Ни возня с приборами, ни манипуляции с корабельным компьютером не привели к желаемому результату – матовый монолит, сработанный Роем, коренным образом отличался от привычных людям механизмов. Он не источал тепло, не излучал, не производил шума. И не реагировал ни на что, кроме команд с капитанского терминала. Он просто готов был в любую минуту зашвырнуть скаут за барьер и вынырнуть вместе с ним в сотнях световых лет от точки старта. Нечего было мерять, не с чем сравнивать. И нельзя было привод разобрать.
– Слушай, Сизый, – честно признался Мотыга, пускаясь вдогонку. – Ни бельмеса я не понимаю. Зачем мы здесь, для чего мы здесь и так далее. А ты, по-моему, догадываешься. Так может быть доверишь напарнику свои гениальные соображения? А то так и придется разжевывать мне смысл каждого шага, а я буду стоять дурак-дураком, да передужье тереть.
– Мы что, прыгать не будем? – спросил Павел, вертя головой. Пассажиры вели себя как при перелете с Ориона на Тахче – кто-то переговаривался, кто-то смотрел новости, кто-то сосредоточенно колотил по клавишам путевых терминалов, кто-то дремал, откинувшись в кресле, давешние ребята-физики азартно резались в чет-нечет, чем Неклюдова буквально умилили.