— Ненормальные! — констатировал профессор. — Будь тут папуасы или даже огнеземельцы, я пошел бы к их вождю и за полчаса договорился о чем угодно…
Степа механически отметил совершенно нелепое обращение, но протестовать не стал, почувствовав, что офицер подошел не зря.
Косухину казалось, что он рассчитал все точно. Если беляки действительно пытаются достичь Сайхена, им придется ехать по руслу замерзшего Китоя. Иной дороги для саней здесь нет. Правда, Лебедев и его группа могли попытаться пройти на лыжах, но Степа вспоминал девушку и хилого интеллигента в очках — нет, таким не пройти тайгой. Если Косухин не ошибался, и недобитая контра все-таки ехала на санях, то в этом случае надо успеть достичь памятного еще по осенним боям места, где речка со знакомым названием Ока ныряет в неглубокое ущелье. Там негде разминуться, и беглецы неизбежно должны будут наткнуться на засаду. Степа помнил, что там стоит пустой дом — не то охотничий, не то просто брошенный хозяевами. Именно в нем обычно останавливались путники, и Косухин считал, что лучшего места для встречи не найти. Место называлось как-то странно, но как — он не мог вспомнить.
Арцеулов не знал этой очевидной авиационной истины. Он взглянул на растерянного и возмущенного Косухина и внезапно подумал, что краснопузый ему чем-то симпатичен. Не то чтобы очень, но в эту минуту Ростислав его прекрасно понимал.
— Эраре гуманум эст, — Семирадский покачал головой, а затем решительно добавил. — Полагаю, однако, что путь свободен. Научный анализ отложим на утро…
— Все в порядке, — выдохнул Ростислав. — Казим-бек, готовьте бомбы!