— Я не материалист, господин профессор, — негромко заметил Родион Геннадьевич, выждав момент, пока Семирадский переводил дух после очередной тирады.
— Меня не надо, — Берг улыбнулась, но улыбка вышла невеселой.
Он несмело кашлянул и изложил свои соображения товарищу Венцлаву. Тот пожал плечами и достал небольшой фотографический снимок. Генерал Ирман был бородат, суров, на скуластом лице темнели большие выразительные глаза.
— Не уйдут они, товарищ Косухин! Не уйдут от суровой мести пролетариата! А ты лихо их гнездо накрыл! Не сберегли свои мяса, кость белая! Этого Ревяко мы враз раскрутим — не таких раскалывали, не таких! Так что не ошибся я в тебе, Степан!
— Две тысячи триста, — кивнул полковник. — Неблизко, конечно. Но я летал и не однажды. Мы полетим на «Муромце»…
— Вот именно! — взмахнул рукой профессор. — О-ди-ча-ние! Форменное одичание! Великий Плиний даже пешком не ходил, чтобы не тратить времени даром! Его несли на носилках, и он писал книгу! Вот-с!