— Вот именно! — взмахнул рукой профессор. — О-ди-ча-ние! Форменное одичание! Великий Плиний даже пешком не ходил, чтобы не тратить времени даром! Его несли на носилках, и он писал книгу! Вот-с!
— Стойте! — внезапно произнес Степа, когда снег у двери был утоптан, и полковник собирался потянуть за полуоторванную ручку. — Эта… Подождите…
— Включаю системы зажигания, — негромко проговорила девушка, поворачивая какой-то тумблер. Через мгновенье в нижней части ракеты из огромных сопел ударили фонтанчики огня. Послышался низкий мощный гул. На табло по-прежнему выскакивали цифры: 63… 62… 61…
— К черту! — Арцеулов на миг прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Он не понимал, что это могло значить. Вспомнилась вчерашняя ночь, жуткая фигура в серой шинели, такой же, как на этих красноармейцах.
Слова вырвались сами собой. Красноармеец никак не реагировал, и в ту же секунду Косухин обругал себя последними словами. Бред! Его друг, красный командир Федор Княжко никак не мог быть здесь…
«У них что, снаряды с глазами?» — поразился Арцеулов, вскакивая со своего места и оглядываясь. Но его помощь не понадобилась — все, сидевшие у пульта, не пострадали; через секунду загорелся свет, и люди вновь занялись делом.