– Федька умер, – сказала Полина негромкой скороговоркой. – Троепольский вызвал милицию, и они теперь думают, что это он его… убил.
От раздражения, воспоминаний, от того, что чужие равнодушные люди посмели думать, будто он, Арсений Троепольский, виновен в смерти своего заместителя, от запаха тюрьмы, который изнутри грыз его, ему показалось, что во всем виновата она.
Слева порезов было почему-то больше, чем справа, наверное, потому, что тот, кто ударил ее, не был левшой.
Все нет. Нет. Один раз она уже это проходила.
“И в запой отправился парень молодой”, – говорила про мастеров искусств этого жанра мать, и глаза у нее становились сердитыми и насмешливыми. Отсутствия вкуса она никому не прощала.
– Что, Марат? – Он обошел стол, посмотрел в монитор, ткнул длинным пальцем в стоящий слева белый телефон и проговорил в его сторону: – М-м… Как вас… Шарон, сделайте мне кофе и Светловой скажите, чтобы зашла, я забыл. Что тебе, Марат?