Варвара молчала, и Троепольский молчал, и в комнате без окон невозможно было определить, сколько времени за стенами конторы – ночь, день?
Происходило что-то странное, настолько странное и необъяснимое, что ему до смерти захотелось кому-нибудь об этом рассказать.
– Ты бы… поостерегся, Гриня! А то рука у меня тяжелая, могу ненароком и повредить что-нибудь.
Троепольский мог орать, как ненормальный, материться, ругаться, но он никогда не забывал здороваться и говорить “спасибо”.
Ничего этого он никогда не умел и не понимал – что теперь поделаешь!.. Поэтому она подхватила ключи, улыбнулась ему с порога и осторожно захлопнула за собой тяжелую металлическую дверь. Он даже не вышел ее проводить. Все правильно.
– Ну что, девушка? – встрепенулся курьер, как только она показалась в коридоре. – Узнали?