Троепольский вдруг понял, что про завещание он как-то совсем не думал.
– А это никому не позволено, – напоследок выдала Шарон, которую Варвара теснила в коридор и одновременно прикрывала собой от взбесившегося шефа. – У меня гражданские права есть. А вам жизненные процессы людей все равно не понять! Потому что вы в смысле душевной тонкости давно отстали!
Шарон Самойленко заскучала и ответила, что точно она не знает, так как в это время выходила.
Ему требовалось выместить раздражение, и ни о чем другом он не думал, когда начинал, но он все забыл, оказывается. Все-таки забыл, несмотря на глыбу, торчавшую в сознании.
Окружающая среда, такая привычная, удобная, с электрическим светом гигантских размеров мониторов, глухим ковром на полу и вращающимся креслом, в котором он любил качаться, вдруг стала агрессивной, словно испускающей едкий дым. Дым сразу стал жечь глаза, легкие и мозги. Кофе обжег горло почти до слез.
– Марат, куда мог пропасть незаконченный макет из компьютера?!