Сизов звонил в дверь, а Троепольский разговаривал по телефону, стоя на один пролет ниже.
Он нагнулся – из-за уха вывалилась блестящая темная прядь, – покопался в портфеле и извлек какие-то длинные белые листы с колонками цифр.
И тут она ему соврала – он понял это, как если бы на лбу у нее засветилась надпись: “Я сейчас тебе совру”.
Юноша моментально сделал скучное лицо, тряхнул косицами и что-то размашисто начертал на листочке, подсунутом Шарон.
Полина уныло посмотрела в свою кружку. Чай в ней почти остыл, а заваривать свежий было лень.
Не то чтобы он боялся высоты, но она всегда его завораживала, как будто притягивала к себе.