Марат отрицательно покачал головой. Вид у него был странный, словно он последним усилием воли намертво держал себя за язык.
На собрании он сидел далеко, смотрел в монитор лэп-топа, усмехался загадочно, это всегда помогало. И даже специально вылез с какими-то умными вопросами, чтобы отвлечь шефа от себя.
– Иди ты к черту, – пробормотала Полина и положила трубку.
Из-под пальцев у нее вдруг быстро и обильно закапали слезы, она вытерла их кулачком, как маленькая девочка. Троепольский молчал. Он не умел утешать.
Полина дергалась и сопротивлялась, но он крепко держал ее руки, а потом ударил ногой под коленку так, что она не устояла, и навалилась грудью на мраморный умывальник, и нырнула еще глубже, и прямо перед ее расширенными остановившимися глазами оказалась золоченая пробка, над которой крутилась чаинка.
– Ты бы… оделся, – настойчиво повторила она, и от этой ее настойчивости, означавшей, что она все понимает и дает ему шанс отступить достойно и красиво, он разозлился.