“Старуха-зима рассыпала, – вяло подумал Троепольский. – Старая-престарая старуха, невесть от чего лечившаяся гомеопатическими шариками”.
– Ну что? – спросил у “Ягуара” Троепольский. – Попробуем?
– Хороший мальчик, – похвалила его она, – умница.
И тут ей больше всего на свете захотелось, чтобы он остановил ее, сказал, что отпустить никак не может, что он беспокоится за нее. Еще ей захотелось, чтобы он уложил ее обратно в постель, обнял, прижал к себе, несмотря на все ее ссадины и раны, и держал так, и грел, и защищал от кулака, который мерещился ей в темноте, а потом варил бы кофе, делал бутерброды с сыром, ухаживал, жалел, утешал.
Она просила, а он раздумывал, дать денег или не дать – вполне мог и не дать!
– Здравствуйте, – осторожно сказал Троепольский, напуганный необыкновенным голосом.