И поцелуй вдруг оказался слишком серьезным и тяжелым, как мельничный жернов на шее, и потянул Арсения вниз, в темное, глубокое, опасное. Он тяжело задышал, ему стало наплевать на то, что она так и не посмотрела ему в глаза, и на то, что ничего нельзя, и все это “просто так”. Он переместился по ковру, приналег на нее и прижал к себе – горячими растопыренными ладонями. Она с готовностью прижалась и даже схватила его за свитер, и он вдруг испугался, что упадет.