Ручка. Сложенный вчетверо листок бумаги. Десять копеек. Кажется, все.
То, что и поесть нечего, доконало Полину Светлову.
Троепольский вдруг понял, что не знает, как ответить на этот вопрос.
Троепольский оглянулся. Она стояла на пороге смежной комнаты и смотрела на него.
Он замер, словно она выстрелила ему в лоб, и по тому, как он замер, она поняла, что все правда.
– Я не знаю, кто его убил, – пробормотал Троепольский и закурил. “Давыдофф” имел отчетливый вкус и запах тюрьмы. – И за что, не знаю тоже. Менты сказали, что из квартиры ничего не пропало.