– Лерочка, я сейчас поеду к бабушке и к тете, а ты должна съездить к Феде на работу и попросить их, чтобы они нам помогли. В конце концов, мы просто слабые женщины, оставшиеся без единственного мужчины!
– Да, – сказала она и улыбнулась прощающей улыбкой, словно отпуская Феде все грехи, – с ним это бывает. Наверное, мне нужно к нему домой поехать. Или маме позвонить? Можно мне от вас позвонить?
Он резко притянул ее к себе, так что локтем она стукнула ему в грудь, и заставил перестать смеяться, и разметал в стороны все ее связные мысли, и принудил смотреть себе прямо в глаза, и захватил ее в плен, и поработил ее волю, и подчинил себе ее разум. Он умел это делать.
– Наверное, да, – согласился Троепольский.
Она ехала и мечтала утешать его, если он окажется дома. Адвокат, с которым она разговаривала накануне, уверял, что в ближайшее время Арсения непременно выпустят, ибо держать его дальше “под стражей нет никаких законных оснований”, и она поехала на свой страх и риск, изо всех сил надеясь, что его уже выпустили.
Собственный голос показался ему чужим, и в тишине, которая наступила после этого бессмысленного вопроса, Арсений снова услышал тот самый размеренный звук. Он стал ближе и явственнее.