– Да! – крикнул Саша, взялся руками за волосы и сильно их дернул. – Да! Потому что ты ничтожество! Никто! Нуль! Дутая величина! Я тебя ненавижу, ненавижу!
Это слово “собачка” напомнило ему о чем-то, и он долго и растерянно пытался вспомнить, о чем именно, и не мог.
Очки валялись сверху, он подцепил их и кинул в кресло, надевать не стал, а одежду сгреб в кучу – ботинок вывалился, и Арсений осторожно присел, чтобы поднять его. Той рукой, в которой был зажат ботинок, он открыл замок, ногой толкнул тяжелую дверь и вышел на лестничную площадку.
Это вовсе не означало, что теперь они до смерти друг на друга обижены. Просто они так разговаривали друг с другом. Близкие люди на то и близкие, чтобы позволять себе то, чего не могут позволить дальние. Полина немного подумала об этом.
– Да так… О делах. Мне поговорить с тобой надо. Саша распрямился и посмотрел на Марата, а потом на дверь. “Вилку в розетку он не воткнул”, – отметил Марат.
– Что это вы, Арсений Михайлович? Никак переезжаете?