– А в гадюшнике твоем больничном не пьют?!
– Арсений! – Марат помчался за ним, и в коридоре еще топталась Полина, у которой было расстроенное и бледное лицо.
Троепольский все выгружал справочники, проспекты, словари, растрепанные журналы – среди “Electronic Letters”, “Nature” и “Science” попался вдруг “XXL – хороший мужской журнал”, – какие-то распечатки старых проектов, о которых он сам давно позабыл. Потом, тяжеловесно громыхая, из-под пальцев покатилась банка растворимого кофе – Троепольский быстро и виновато усмехнулся, – кодаковский пакет с фотографиями, диски в пластмассовых конвертах, диски в коробках, пакетиках и вообще без коробок и пакетиков.
– Замолчите, – сквозь зубы велела Ира и опять дернула ее за руку, – что это вы выступить решили!
– Как она может тебе нравиться, когда в нее невозможно влезть?!
Упоминание о ресторане тоже был странным, но отступать Саше Белошееву было все равно некуда.