Кинулись искать диски, но тоже ничего не нашли.
– Затем, что я не хочу в этом участвовать, – отрезала Варвара Лаптева, подошла и взялась руками за спинку кресла. На правой ее руке хищно полыхнул бриллиант небывалых размеров – подарок любящего мужа на рождение сына. Он, Троепольский, никогда не стал бы делать ничего такого показательно-нарочито-мещанского – дарить бриллиантовый булыжник, или машину, или медведя размером с гардероб и непременно в лентах и кружевцах.
Тело лежало как-то странно, и Полина не сразу поняла, в чем именно странность, и только потом сообразила – его наполовину засунули в распахнутую духовку, почти по пояс. Газ шел с тихим и ровным шипением, словно ползла бесконечная змея.
Двумя пальцами Галя взяла тряпку с края раковины – тряпка была мокрая и холодная, как жаба, – плюхнула в середину стола и повозила. Крошки посыпались на пол.
– Я провел в камере последние три дня, – сообщил Троепольский. – Милиция как раз уверена, что вашего дядю прикончил я.
– Зря вы иронизируете. Технологии есть технологии, их вполне можно продавать, и успешно, только нужно уметь. Я умею. Может, чаю? Или кофе? Только кофе растворимый, а Федька говорил, что растворимый вы не пьете. Его это очень веселило.