Он тряхнул головой, ощущая собственный тонкий запах, который ему очень нравился, особенно в прокуренных и вонючих институтских стенах, толкнул дверь и вышел в коридор.
— И не говори, — поддержала Анфиса и взялась за первый.
— Вот какое вам беспокойство, — прошелестел рядом старичок, — вы уж извините меня, голубушка.
Наталья приподнялась со своего места и полезла вперед с извиняющейся напряженной улыбкой.
— Да ладно! Где я ее возьму, машину-то? Зачем мне учиться, если ее у меня все равно никогда не будет?
— Вы, наверное, и теорему Гаусса не сможете мне продекламировать! А, Валентин Дмитриевич? — кричал академик.