— Ну чего? — совсем отпустив водителя, спросил Илья. — Поехали, что ли?
Валентин Певцов во «Французской кофейне», окруженный запахами кофе, еды и табака, читал газету и думал о том, что газета невыносимо скучна и в окно видно только узкий московский дворик, вымощенный серым камнем, и не видно Тверскую, откуда должна прийти Мика. Не то чтобы он так ждал ее, что обязательно должен был смотреть в окно и считать минуты, но он всегда играл в эту игру — раздраженный опозданием мужчина и лепечущая оправдания женщина. Для того, чтобы играть правдиво, нужно непременно увидеть ее заранее, желательно в окно, сделать лицо, собрать на лбу складки, углубиться в газету, а когда она подойдет совсем близко, отогнуть манжет и посмотреть на часы.
— А потом зарезал зама, — подсказала Анфиса.
— Значит, так. Вчера Юра возил меня в город. И только мы выехали за ворота, вдруг откуда ни возьмись Петр Мартынович. И почему-то на нашей дороге стоит!
— Боюсь, что в этом я ничем не могу вам помочь. Мы, российские медики, принципиально против суицида!
Анфиса всегда ленилась себе готовить и ела большей частью только когда приезжала в Аксаково, к бабушке, где вечная и неизменная домработница Клавдия всегда подавала полноценный обед, как это называлось в семье. Зато Наталья поесть обожала — и одна, и в компании — и Анфису угощала.