В один громадный шаг Дракула приблизился к ней, сгреб в кулаки ее пиджак — затрещали швы, поскакали по полу пуговицы — и поволок за собой на лестничную клетку. Лидия хрипела и не успевала переставлять ноги, они волочились сзади, как чужие.
— На тебя сегодня все газеты ссылаются. Ты что, не слышала? А вчера в программе “Время” передали и тоже на нас сослались, что это, мол, наши данные. И утром по “Русскому радио” в обзоре печати…
— Был бы дурак, я бы его не держал так долго, — пробормотал Тимофей. — И кого на его место брать, не знаю.
Барышев быстро и коротко взглянул Тимофею в лицо.
Неужели ты откажешь собственному брату?!”
Есть у матери, конечно, нечего. Только щи, которые сама Лидия сварила в минувшую субботу. Значит, сначала ей придется тащиться в магазин и потратить оставшийся вечер на готовку под аккомпанемент материнских рассказов о своей гениальности и мещанской семье отца, которая пыталась затянуть ее в болото презренного быта. Хорошо еще, если мать окажется одна, если сегодня у нее не “приемный день”, когда в ее квартиру набивался десяток “учеников” — немытых, бородатых и неизменно длинноволосых великовозрастных мужчин, которые собирались, чтобы обсудить неформальное искусство, то есть похвалить друг друга и поругать более удачливых соплеменников.