Грустила она минут десять, а потом все мысли переключились на предстоящую встречу.
— Вот здесь во двор. — Лидия ненавидела и презирала себя за собственную готовность поведать врагу разом все военные тайны, но она уже приняла решение и знала, что не изменит его. — Приткнитесь где-нибудь тут…
— Ну вот. — Очевидно, помада лежала как-то неудовлетворительно, потому что, покопавшись в элегантной сумочке от Гуччи, она достала золотой футлярчик с помадой и с осторожной любовью тронула губы. — Мальчику здесь не место, Жора. У тебя своя жизнь, к тебе, наверное, женщины приезжают и друзья допоздна сидят… У мальчика есть собственный дом, и я хочу, чтобы он поехал со мной. А где папуля?
— В этом-то вся штука, Тимофей Ильич! — сказал Дудников со скромным торжеством в голосе. — Это не родная кассета. Это перезапись. Родной в видеотеке нет.
— А я бы не решилась, — вставила из своего угла Нинулька. Лидии почему-то казалось, что она ее осуждает. — Ты же не Генеральный прокурор и не Сергей Доренко, который за каждую программу “Время” по двадцать тысяч баксов получал. Ты-то зачем во все это полезла?
— Это не доказательства, — пробормотал Шубин.